Аркадий Застырец:
Что это
Знаю-знаю. Где ж мы все были в минувшем октябре, что пропустили этот релиз, безусловно заслуживающий внимания? Ну, где бы там ни были, лучше поздно, чем никогда. Итак, всего-лишь второй студийный лонгплей выдающегося лондонского поэта, артиста, певца и композитора с именем, вполне подходящим какому-нибудь доброму пастору – Бенджамин Клементайн. Альбом появился спустя два года после успешного, и даже, как говорится, нашумевшего дебюта. Хотя как это ему удалось – добиться успеха да еще и «нашуметь» с таким незаурядным произведением – загадка. Младшего из пяти отпрысков в семье, его воспитывала строгая бабушка-католичка. Но кроме Библии, Бенджи с юных лет пристрастился к поэзии Уильяма Блейка и Т.С. Элиота. А по смерти строгой бабушки стал пропускать школьные занятия, зато часами просиживал в библиотеке, зачем-то выуживая из энциклопедий и словарей и заучивая редкие в употреблении и архаичные слова. С 11 лет освоил фортепиано. И пошло-поехало...
Почему это
Потому что это уникальный звук, очень странный, то возбуждающий диссонансом, то успокаивающий вполне барочной гармонией. Поначалу всё сочинение, за исключением пары треков и некоторых вполне мелодичных рефренов, может показаться отталкивающим. Но стоит вслушаться и пожить с альбомом денек-другой – и этот чудовищный бутон раскроется. Внутри, как можно догадаться, все прекрасно и удивительно.
Зачем это
Несомненно, на этом альбоме с особой яркостью отражается парижская жизнь автора. А еще не сказано, что из Лондона в возрасте 19 лет он перебрался в Париж? Да, жил впроголодь, играл и даже ночевал на улице (кому он нужен, такой непонятный!), как настоящий клошар. Спал за 20 евро на двухъярусной кровати в общаге на Монмартре. Накопив каким-то чудом денег, купил себе почти не сломанную гитару и дешевые клавиши. Потом случайно встретил продюсера, тот привел его, куда надо и где можно записаться. Потом джазовый фестиваль, студийный дебют и... Почему все это записано в качестве ответа на вопрос «Зачем?» Становится понятно, когда послушаешь «I Tell A Fly». Ведь Клементайн, еще лежа на общежитской койке, твердо решил для себя: сочинять и записывать музыку совершенно не имеет смысла, если она не станет отражением его реальных переживаний. Господи, благослови джунгли! Что бы это ни значило.
На что это похоже
Иногда на Эрика Сати. В других моментах – имитация Клода Дебюсси. С подражания этим двоим Бенджамин когда-то начинал свои фортепианно-композиторские экзерсисы. Потом, правда, пристрастился к бессистемному слушанию и «впитыванию» попсы на FM-радио. В этом, втором альбоме то и дело использует псевдобарочные клавесинные вставки.
Что дальше
Дальше стоит изучить лирику Клементайна. Просто посидеть со словарем и, может быть, понять зачем в «песне» о маленьком перышке (или авторучке?), украденном крысами, употреблено слово «пандемониум».
